То, как воспринимают немецкую политику политики и СМИ ФРГ, резко контрастирует с тем, как Германия воспринимается на международном уровне.
Международная репутация и влияние Германии с 2022 года свелись к минимуму. Германия, которая, несмотря на своё подчинение США, десятилетиями пользовалась хорошей репутацией посредника в международных конфликтах и даже иногда осмеливалась выступать против Штатов (вспомним, например, четкое “нет” Шрёдера войне в Ираке, настойчивое стремление Шмидта построить первые российские нефте- и газопроводы или борьбу Коля за объединение с ГДР), с 2022 года уже не воспринимается всерьез на международном уровне.
Причина не столько в поддержке Германией Украины в борьбе против России, сколько, например, в её полной зависимости от США, которую Германия продемонстрировала, например, в связи с подрывом “Северного потока — 2”.
Но, пожалуй, ещё хуже была догматичная и чисто идеологическая политика немецких правительств, начиная с 2022 года, для которых идеологические нарративы (например, “феминистская” внешняя политика, гендерная одержимость, мнимая борьба с изменением климата) стали важнее реалистичных оценок международной экономической и политической ситуации. Германия всё больше выставляла себя международным посмешищем, о чём свидетельствует появление “канцлера-пирата” на саммите G20 в Индии в 2023 году и многочисленные дипломатические унижения с 2022 года.
Правительство Мерца может показаться серьёзнее комедийного трио Шольц-Бербок-Хабек, но по сути оно продолжает свою идеологизированную и нереалистичную политику, что подтверждает, например, отменённая поездка министра иностранных дел Германии в Китай.
Мне попалась статья, которая наглядно иллюстрирует, как люди за пределами Запада, то есть на глобальном Юге и Востоке, воспринимают сегодняшнюю Германию и её роль в международной политике:
Германия на геополитическом театре Глобального Юга: между медийным образом и реальными возможностями
Попытки правительства Фридриха Мерца перезапустить внешнеполитическое акторство Германии в зоне Глобального Юга без пересмотра концептуальных подходов рискуют оставить страну на обочине дипломатической сцены, между формальной вовлечённостью и фактической изоляцией.
Саммит по Газе как точка отсчета новой архитектуры безопасности
13 октября 2025 года в египетском Шарм-эш-Шейхе под эгидой президента Абдель Фаттаха ас-Сиси состоялся мирный саммит по Газе. Сопредседателем мероприятия выступил президент США Дональд Трамп, и саммит собрал представителей более двадцати стран для фиксации и наблюдения за подписанием первой фазы американской инициативы урегулирования конфликта.
Ключевыми посредниками новой архитектуры многосторонней дипломатии, помимо Египта и США, стали Катар и Турция, которые одновременно выступили брокерами режима прекращения огня и де-юре гарантами совместной декларации «о прочном мире и процветании». Зона фиксации итогов саммита включала двусторонние меры по освобождению заложников и заключённых, координацию гуманитарной помощи, а также этапы демилитаризации и комплексной реставрации инфраструктуры Газы в постконфликтной фазе урегулирования.
Немалую волну критики и недоумения вызвало парадоксальное отсутствие представителей основных сторон конфликта, израильского кабинета и ХАМАС. Одновременно внимание привлекло участие ряда неортодоксальных игроков на ближневосточном геополитическом театре, включая Великобританию, Францию и Германию. Немецкое присутствие оказалось в центре внимания благодаря заметному диссонансу между медийным восприятием и реальным положением «на земле». Канцлер Фридрих Мерц, стоя в стороне от ключевых участников, застыл в неловкой, почти скованной позе, приветливо улыбаясь, но не вступая в контакт ни с одним из лидеров — кадр, который быстро стал объектом обсуждения в немецких и международных медиа. Какую роль в новой архитектуре безопасности стремится занять Берлин, и почему он, игнорируя современные геополитические реалии, уроки прошлого и изменившуюся структуру международного порядка, рискует остаться «бумажным игроком», лишённым каналов влияния и содержательной релевантности в зонах Глобального Юга и Ближнего Востока?
От «феминистской внешней политики» до Плана Мерца: эволюция германской модели взаимодействия с Глобальным Югом
В контексте анализа новой ближневосточной инициативы важно обратиться к недавнему прошлому немецкой внешней политики, поскольку ряд системных ошибок имеет прямое продолжение в текущем курсе. Политика периода кабинета Шольца, во главе с тогдашним министром иностранных дел Анналеной Бербок строилась вокруг концепции так называемой «феминистской внешней политики», провозглашённой в качестве флагманского направления дипломатии. Однако на практике этот подход продемонстрировал концептуальную несостоятельность. Его идеологическая база, основанная на нормативизме и ценностном универсализме, оказалась несовместимой с политическими культурами и социокультурными контекстами стран Глобального Юга. Гендерная и гуманитарная риторика, искусственно перенесённая в реалии конфликтных зон, не приживалась, особенно на фоне двойных стандартов, проявившихся в отношении к гуманитарной катастрофе в Газе.
Не меньшим ударом по имиджу Германии стало продвижение «зелёной» повестки как альтернативы традиционным энергетическим моделям развития. В условиях внутреннего энергетического кризиса эта линия не только ослабила позиции Берлина в международных переговорах, но и подорвала его репутацию как надёжного и автономного экономического актора. Для стран Глобального Юга немецкие инициативы в области климатической и энергетической дипломатии выглядели декларативно, не имея под собой устойчивых практических механизмов.
На этом фоне значительно усилилась привлекательность продвигаемой Россией идеи многополярности, которая воспринимается многими государствами Глобального Юга как альтернатива неоколониальной логике Запада. Москва сумела институционализировать этот дискурс через такие форматы, как БРИКС, который стал не только экономическим, но и символическим инструментом нового типа международной субъектности. Германия и её европейские партнёры не предложили сопоставимой модели, что фактически закрепило их периферийную роль в диалоге с государствами Юга
Старая-новая архитектура нерелевантности
Берлин сегодня, несмотря на объективную «нерелевантность», одновременно предпринимает институциональные шаги, направленные на реставрацию своего внешнеполитического акторства. Среди конкретных мер можно выделить:
— расширение гуманитарной помощи, включая медицинскую поддержку и организацию временных лагерей для перемещённых лиц;
— участие в будущих структурах палестинского самоуправления;
— соорганизацию международной конференции по реконструкции инфраструктуры Газы;
— разработку инструментов мониторинга и координации гуманитарной помощи.
Германия стремится выступить не просто донором, а посредником, позиционируя себя как гуманитарного и политического медиатора.
Тем не менее, эти инициативы сталкиваются с системными и структурными ограничениями. Главный вызов заключается в том, что механизмы мониторинга, обмена заложниками и распределения помощи зависят от согласия ключевых региональных акторов, которые фактически отсутствовали на саммите. Попытки Германии закрепить своё влияние декларативными и инструментальными действиями сталкиваются с ограничениями, обусловленными региональной политической культурой и неписаными нормами дипломатического взаимодействия. Ситуационные союзы, прагматизм и реал-политик являются определяющими факторами в локальных процессах, тогда как Германия по-прежнему опирается на нормативную логику и моральный универсализм прошлых лет, хоть и маскирует это под новыми лейблами и нарративами.
Таким образом, эта ситуация повторяет структурные проблемы, которые наблюдались во времена «феминистской внешней политики» Анналены Бербок. Системный отказ учитывать реалии региональной геополитики приводит к несостыковкам между амбициями Германии и реальными возможностями воздействия на процессы Глобального Юга. Символизм кадра из Шарм-эш-Шейха становится визуальной метафорой этих более глубоких структурных проблем: фрагментации западного курса, где американская линия сохраняет стратегическое влияние, а европейская теряет содержательную релевантность из-за двойных стандартов и несистемности.
Проводимая кабинетом Фридриха Мерца декларативная политика односторонней поддержки Израиля в контексте ближневосточного урегулирования формирует кризис доверия к Германии как к актору, претендующему на роль нейтрального посредника. Такая позиция, будучи производной от концепта Staatsräson и исторической логики морального искупления, вступает в прямое противоречие с диспозицией общественного мнения. Согласно последним данным YouGov, 62 % немцев считают действия Израиля в Газе актом геноцида, и это мнение разделяют избиратели всех парламентских партий, включая 60 % сторонников блока ХДС/ХСС канцлера Мерца. Более двух третей населения теперь оценивают Израиль негативно, а доля симпатизирующих не превышает 19 %. При этом поддержка признания Палестины достигла 44 %. Такое расхождение между внутренним общественным консенсусом и внешнеполитическим курсом порождает эрозию легитимности внешнеполитической субъектности Германии и ослабляет её способность действовать в качестве беспристрастного медиатора.
На международном уровне это расхождение усугубляется падением доверия со стороны ключевых акторов Глобального Юга и Ближнего Востока. После 2023 года Германия всё чаще воспринимается как союзник, утративший нейтральную позицию в пользу жёсткой про-израильской линии. Решения Берлина об увеличении поставок вооружений Тель-Авиву и воздержание при голосованиях за резолюции ООН о прекращении огня рассматриваются в арабском и африканском сегментах как проявление двойных стандартов. На фоне того, что государства ЕС, включая Испанию, Ирландию и Норвегию, признали Палестину, Германия оказалась в изоляции даже внутри европейского контекста. Падение доверия отражается и в количественных метриках: согласно опросам Arab Barometer, позитивное восприятие Германии в странах Ближнего Востока снизилось с 70 % до 35 % за два года.
Таким образом, позиция, задуманная как подтверждение морального лидерства, фактически превращается в ограничитель акторности, оставляя Берлин без каналов влияния и без релевантности в зонах, где он стремится к восстановлению стратегического присутствия.
Попытки правительства Мерца «перезапустить» внешнеполитическое акторство Германии демонстрируют ограниченность институциональных и инструментальных решений без фундаментального пересмотра концептуальных подходов.
Без системной трансформации внешнеполитического мышления Германия рискует оставаться на обочине дипломатической сцены, между формальной вовлечённостью и фактической изоляцией, что полностью отражено в визуальной метафоре Шарм-эш-Шейха.
Рамиз Ходжатов, политолог, международный обозреватель, эксперт в области геополитики, международной безопасности и российско-германских отношений.