Любому мало-мальски разумному наблюдателю очевидно, что война, которую ЕС ведёт против России на Украине, проиграна. Почему же руководство Евросоюза, тем не менее, так бескомпромиссно настроено на её продолжение?
В своих статьях, интервью и немецкоязычных передачах Tacheles я часто утверждал, что евроруководство не может выйти из войны, которую оно ведёт против России на Украине, так, чтобы это прошло для европейских политиков без последствий, включая уголовные дела.
И поэтому Евросоюз продолжает свой дикий курс несмотря на то, что (и это всем давно известно) он совершенно нереалистичен, так как отступление для европейцев означает не только потерю позиций и власти, но и влечет за собой определенные потенциальные последствия, которые могут быть очень серьёзными.
Я всегда отражал это довольно просто. Есть два варианта. Первый, что такие люди, как Мерц, Макрон, фон дер Ляйен и т.д., однажды предстанут перед прессой и скажут: “Извините, не получилось. Мы должны выполнить все требования России. А теперь давайте как-то продолжать жизнь”, и в этот момент европейцы, естественно, начнут спрашивать, зачем они шли на все эти жертвы ради экономического успеха, социальной поддержки и процветания, если это ничего не дало. При этом вероятно, что в европейских странах победят “настоящие” оппозиционные силы и начнут со всем этим бороться (включая всю коррупцию в аппарате ЕС, начиная с фон дер Ляйен, чьи махинации сегодня покрывают даже суды Евросоюза).
Второй вариант: европейские политики рано или поздно спровоцируют полномасштабную войну с Россией, потому что это будет единственный способ отвлечь внимание от тотальной экономической, социальной и общественной катастрофы, к которой сейчас движется ЕС, и свалить вину на “агрессивного” Путина и войну.
Итак, какой из двух сценариев вы считаете более вероятным?
Я всегда описывал ситуацию довольно просто, хотя, очевидно, что в ней переплетено множество деталей. Недавно я наткнулся на статью одного бывшего высокопоставленного британского дипломата, который более подробно исследовал этот вопрос, и перевёл её.
Начало перевода:
Европейские лидеры по-прежнему отрицают происходящее на Украине, но, тем не менее, продолжают свою провальную стратегию
Находясь между молотом и наковальней, европейские лидеры продолжают отрицать очевидную реальность тяжёлой ситуации на Украине.
Иэн Прауд | Strategic Culture Foundation
Находясь между молотом и наковальней, европейские лидеры продолжают отрицать очевидную реальность тяжёлой ситуации на Украине. Однако я не вижу никаких признаков того, что они изменят свой курс, несмотря на очевидную политическую опасность и всё более мрачные прогнозы для Европы и Украины, если они продолжат вести войну, в которой невозможно победить.
Война на Украине теперь полностью зависит от способности европейских государств её финансировать — выделять как минимум по 50 миллиардов долларов в год, согласно последнему проекту бюджета Украины на 2026 финансовый год. Сама Украина является банкротом и не имеет доступа к какому-либо внешнему капиталу, кроме того, который предоставляют правительства, спонсирующие продолжающуюся войну.
Это возвращает нас к вопросу об экспроприации российских активов на сумму 140 миллиардов долларов, в настоящее время замороженных в Бельгии, которые Европейская комиссия намерена использовать для так называемого реконструкционного кредита. Однако термин “реконструкционный кредит” вводит в заблуждение, поскольку конфискованные российские активы будут использоваться не для восстановления Украины, а для финансирования военных действий. Канцлер Мерц недавно даже предположил, что этот фонд может позволить Украине продолжать военные действия ещё три года.
Наиболее вероятный сценарий — в том ужасном случае, если война действительно продлится ещё три года — заключается в том, что российские войска, скорее всего, захватят весь Донбасс, то есть Донецкую и Луганскую области. Вывод украинских войск из Донбасса, судя по всему, составляет основу условий России для немедленного прекращения войны, наряду с декларацией Украины о нейтралитете и отказом от любого членства в НАТО. Скорее всего, российские войска могли бы захватить дополнительные территории в Запорожской, Херсонской и Днепровской областях, куда они уже вторглись.
Учитывая нынешние медленные темпы, с которыми Россия еженедельно захватывает небольшие участки территории, весьма вероятно, что через три года Украина будет вынуждена пойти на ещё более неприятный для нее мир, чем тот, который возможен сегодня, так как она потеряет еще больше территорий и, скорее всего, еще сотни тысяч военнослужащих будут убиты или ранены.
Было бы логично, если бы европейские политики реалистично оценивали будущее и призвали бы президента Зеленского к миру уже сейчас.
Однако европейская политика движима двумя центральными соображениями. Во-первых, эмоциональным убеждением в том, что затяжная война может настолько ослабить Россию, что президент Путин будет вынужден пойти на невыгодные для него условия. Однако идея “стратегического поражения России”, часто используемая европейскими политиками, не выдерживает серьёзной критики.
Россия не сталкивается с такими же серьёзными социальными и финансовыми проблемами, как Украина. Её население гораздо больше, и в более масштабной мобилизации мужчин пока не было необходимости. Россия может набрать достаточное количество новых солдат и даже увеличила свою армию с 2022 года. Украина же, с другой стороны, продолжает прибегать к принудительной мобилизации мужчин старше 25 лет, часто используя крайние меры, например, забирая молодых людей прямо с улиц против их воли.
То, что Россия может продолжать войну в нынешнем медленном темпе в течение длительного времени без более масштабной мобилизации молодых людей — шага, который был бы непопулярным внутри страны и вызвал бы критику действий президента Путина, крайне важно. Однако чем дольше затягивается война, тем сильнее давление на Украину, в том числе со стороны западных союзников, которые требуют увеличить масштабы мобилизации и призывать мужчин моложе 25 лет для укрепления сильно истощенных вооруженных сил на передовой.
Пока это встречает значительное сопротивление внутри Украины. Мобилизация мужчин старше 22 лет вызвала бы критику в адрес президента Зеленского и ещё больше усугубила бы и без того катастрофическую демографическую ситуацию на Украине: 40% трудоспособного населения уже потеряно, так как люди либо бежали, либо погибли на фронте, и эта цифра будет только расти по мере продолжения войны.
Финансовое положение России значительно стабильнее, чем у Украины. Благодаря низкому уровню государственного долга, составляющему около 15% ВВП, и сохраняющемуся положительному сальдо текущего счёта, несмотря на небольшое снижение во втором квартале 2025 года, у России есть надёжная стартовая позиция. Даже если ЕС экспроприирует замороженные активы, Россия всё равно сохранит значительные и растущие валютные резервы, которые недавно впервые превысили отметку в 700 миллиардов долларов.
Российский военно-промышленный комплекс продолжает превосходить западных поставщиков в производстве вооружений и боеприпасов. Даже в маловероятном случае возникновения у России торгового дефицита, который западные комментаторы называют “разрушением российской военной экономики”, Москва, опираясь на тесные связи с развивающимися странами и рост БРИКС, всё равно будет иметь значительные возможности для заимствований у незападных кредиторов.
Украина, с другой стороны, фактически является банкротом. Она потеряла доступ к западным рынкам капитала из-за приостановки всех выплат по долгам. С прогнозируемым государственным долгом в 110% ВВП в 2025 году (без учёта кредита, обеспеченного российскими активами), страна полностью зависит от западных субсидий. Торговый баланс Украины продолжал ухудшаться в течение войны, что ещё больше усилило её зависимость от западного капитала для поддержания своих валютных резервов в положительном диапазоне.
Решимость Украины бороться неоспорима, однако эмоциональная вера Запада в то, что одна эта воля способна преодолеть огромные социальные и экономические проблемы затяжной войны на истощение с Россией, совершенно ошибочна.
Если рассматривать рациональное объяснение постоянной готовности Европы продолжать войну, напрашивается неприятный вывод: европейские политические лидеры сами себя загнали в тупик. Они демонстрируют жёсткую, идеологически мотивированную решимость не идти ни на какие уступки России в мирных переговорах. Действительно, существует глубоко укоренившееся сопротивление любым переговорам с Россией, которое неуклонно растёт с 2014 года.
Однако во многих частях Европы политический баланс сил смещается не в пользу воинствующего истеблишмента: националистические, антивоенные партии набирают силу в Центральной Европе, Германии, Франции, Великобритании и даже Польше. И хотя президент Трамп подал позитивные сигналы о необходимости переговоров с президентом Путиным, “трампфобия” служит ещё одним тормозом для смены курса европейских элит.
Переход к прямым переговорам с Россией может иметь потенциально катастрофические политические последствия для европейских лидеров, и они, несомненно, это осознают. Полный разворот в европейской дипломатии на 180 градусов означал бы признание того, что войну против России невозможно выиграть, и что центральное требование РФ — нейтралитет Украины — в конечном итоге должно было бы быть принято как политическая реальность.
В результате, после четырёх лет заявлений об обратном, европейским политикам пришлось бы объяснять своим всё более скептически настроенным избирателям, что их стратегия разгрома России провалилась. Это может привести к падению глобалистских правительств по всей Европе уже через два года, когда состоятся выборы в Польше и Франции, и в 2029 году, когда пройдут новые парламентские выборы в Великобритании и Германии.
К этому добавились бы более глубокие структурные проблемы. Окончание войны ускорило бы процесс вступления Украины в ЕС, что могло бы иметь катастрофические последствия для финансовой стабильности Европы. Еврокомиссия оказалась бы перед выбором: согласиться на двухуровневый союз, приняв Украину без финансовых преимуществ, которые есть у действующих членов. Это – по понятным причинам – вызвало бы серьёзное недовольство внутри самой Украины, пролившей столько крови ради “европейского” статуса, и могло бы спровоцировать внутреннюю напряжённость или даже конфликт в стране с почти миллионом солдат. В противном случае Еврокомиссии пришлось бы реструктурировать свой бюджет и столкнуться с жестким сопротивлением со стороны действующих государств-членов, что привело бы к потере миллиардов ежегодных субсидий Украине.
Оказавшись между надеждой на стратегическое поражение России, маловероятное для любого здравомыслящего наблюдателя, и страхом признать собственную неудачу, которая приведёт к масштабной потере власти и экономическому и политическому хаосу, европейские лидеры выбирают путь “делаем вид, что ничего не происходит”.
Если бы фон дер Ляйен, Мерц, Штармер или Макрон хоть немного понимали, что такое реальная политика, они бы сейчас развернулись и попытались бы смягчить свою неудачу риторическими инструментами, прежде чем политическая волна в Европе смела бы их всех с должностей. Но никаких признаков того, что у них достаточно политической проницательности для этого, нет. Поэтому мы будем продолжать наблюдать за тем, как над Европой сгущаются тёмные тучи.
_________
Иэн Прауд состоял на дипломатической службе Её Величества с 1999 по 2023 год. С июля 2014 года по февраль 2019 года он служил в посольстве Великобритании в Москве. Он также был директором Дипломатической академии по странам Восточной Европы и Центральной Азии и заместителем председателя правления Англо-американской школы в Москве.
Конец перевода