Премьер-министр Польши Дональд Туск открыто сказал в интервью, что для единства ЕС необходим “общий, ясно выраженный враг”. Это было предельно честное заявление, но почему так?
В понедельник появились сообщения о том, что премьер-министр Польши Дональд Туск дал интервью газете Gazeta Wyborcza. В нём он выразил опасения по поводу возможного раскола Запада и заявил, что для единства ЕС необходим “общий, ясно выраженный враг”. Далее он добавил:
“Я знаю, что это непопулярный подход, но я не изменю свое мнение и буду делать все, чтобы такая необычная ситуация продлилась как можно дольше”.
Проще говоря, Туск заявил, что сделает всё возможное, чтобы вражда между Евросоюзом, его государствами-членами и Россией продолжалась как можно дольше.
Польский премьер просто озвучил правду, о которой европейские политики обычно умалчивают: Запад намеренно спровоцировал войну на Украине, потому что Западу, в данном случае ЕС, нужен враг, чтобы выжить.
Это становится очевидным, если, например, посмотреть на НАТО: какой смысл в дорогостоящем военном альянсе, если нет врага? НАТО нужно некое “зло”, чтобы оправдать своё существование.
Но почему то же самое происходит с ЕС? Зачем ему такой враг?
Любой, кто следил за заявлениями из Брюсселя не только в последние годы, но и на протяжении последних двух десятилетий, неоднократно слышал, что Евросоюз должен стать как можно более “интегрированным” и что его государства-члены должны передать Брюсселю как можно больше полномочий. Проще говоря, это означает, что ЕС нужно превратить в своего рода федеративное квазигосударство. Это, в свою очередь, привело бы к тому, что национальные, избранные парламенты государств-членов имели бы всё меньше и меньше полномочий, поскольку всё решалось бы в Брюсселе.
Однако идея лишения национальных парламентов полномочий в пользу Брюсселя крайне непопулярна в государствах-членах ЕС. Поэтому, если Евросоюз хочет присвоить себе как можно больше полномочий, ему нужна внешняя угроза в качестве оправдания.
Мы уже видели, что произошло во время ковида: ЕС воспользовался ситуацией и захватил право централизованно заказывать мРНК-вакцины, превратив государства-члены в простых наблюдателей. Евросоюз также подорвал принципы защиты данных, взяв под контроль паспорта вакцинации, которые уже стремительно превращаются в базу всевозможных сведений о каждом гражданине ЕС.
Война на Украине открыла для Европейского Союза новые возможности, которых у него бы не было в противном случае. В настоящее время ЕС берёт под свой контроль оружейные контракты внутри объединения, для чего в Европейской комиссии была создана специальная должность (еврокомиссар по обороне). Кроме того, Евросоюз пытается, используя различные ухищрения, наконец получить возможность взимать собственные налоги, чтобы стать более финансово влиятельным.
Тот факт, что ЕС также яростно борется за отмену права вето внутри своих структур, является ещё одним шагом в этом направлении.
Короче говоря, Европейский Союз должен быть преобразован в федеративное квазигосударство, в котором государства-члены, в лучшем случае, будут иметь столь же ограниченные права, как немецкие федеральные земли. И для этого ему нужен “общий, ясно выраженный враг”.
Чуть меньше чем за неделю до откровенного заявления премьер-министра Польши Туска, один аналитик объяснил то же самое в своей статье: цель ЕС — не победить Россию, а использовать войну, чтобы де-факто превратить ЕС в федеративное государство, в котором государства-члены фактически лишены власти, а полномочия по всем важным вопросам переданы Брюсселю. Я перевел эту статью для вашего сведения.
Начало перевода:
В чем истинная причина того, почему The Economist хочет, чтобы Европа потратила еще 400 миллиардов долларов США на Украину?
Федерализация ЕС, а не политическая фантазия о победе над Россией, — вот настоящая цель, достижение которой потребует еще четырех лет опосредованной войны и не менее 400 миллиардов долларов.
Андрей Корыбко
Журнал The Economist утверждал, что ЕС и Великобритания должны покрыть потребности Украины в финансировании, оцениваемые в 390 миллиардов долларов, в течение следующих четырёх лет.
Дословно это звучит так: “Ещё полдесятилетия [предположительно ухудшающегося экономического и финансового положения России], вероятно, спровоцируют экономический и банковский кризис в России”, в то время как “любое долгосрочное финансовое решение для Украины помогло бы Европе нарастить финансовую и промышленную мощь, необходимую ей для самообороны”.
В то же время разжигается страх: “Альтернативой было бы поражение Украины в войне и превращение ее в озлобленное, полуразрушенное государство, армию и оборонную промышленность которого Путин мог бы использовать в рамках новой, усиленной российской угрозы”. Хотя маловероятно, что Украина когда-либо объединится с Россией, чтобы угрожать стране НАТО, украинцы могут обвинить Польшу в своем поражении и — как предупреждают некоторые — их ультранационалистическая диаспора может поддержать террористическую сепаратистскую кампанию в Польше.
Независимо от того, как оценивать этот сценарий, The Economist использует классическую риторику кнута и пряника, чтобы убедить европейскую аудиторию, что оплата счёта в 390 миллиардов долларов в течение следующих четырёх лет — меньшее из зол. Непосредственным контекстом является обострение изнурительной войны США против РФ, которая является частью новой трехэтапной стратегии Трампа, направленной на экономическое разрушение Кремля и провоцирование внутренних беспорядков в России.
Эта стратегия не поддерживается в данной статье, мы лишь объясняем, почему The Economist считает, что его читатели в настоящее время могут проникнуться этим призывом. Тем не менее, будет сложно убедить людей на Западе субсидировать Украину в таком объеме, тем более что это означало бы повышение налогов и сокращение социальных расходов.
Всё-таки 100–110 миллиардов долларов, уже потраченных в этом году — самая большая сумма на сегодняшний день, — не смогли отбросить Россию назад. Предоставление таких же сумм на протяжении следующих четырёх лет вряд ли что-то изменит.
Российский военный бюджет достаточно велик, чтобы продолжать финансирование конфликта и по истечении этого срока, поэтому предложение The Economist лишь сохранит статус-кво, но не изменит реальность в пользу Запада. Ситуация может ещё больше измениться в пользу России, если, как откровенно признаёт журнал, она “сможет обратиться к Китаю как к источнику финансирования”. В этом случае Евросоюзу придётся обратиться за финансовой помощью к собственному населению, чтобы “насобирать” сопоставимую сумму, что ещё больше увеличит экономическое бремя для граждан Европы, но конца и края видно не будет.
The Economist пишет: “Если бы ЕС выпустил совместные облигации, это привело бы к созданию более крупного пула совместного долга, что углубило бы единый рынок капитала Европы и укрепило бы роль евро как резервной валюты. Многолетний горизонт для закупки оружия помог бы Европе планировать развитие своей оборонной промышленности”.
Это соответствует моей оценке от июля 2024 года, согласно которой “планируемая трансформация ЕС в военный союз является федералистской борьбой за власть”. Таким образом, истинной целью является федерализация ЕС, а не победа над Россией.
Это объясняет, почему элиты ЕС, особенно в ведущей стране Евросоюза, Германии, поддержали политику санкций США против России, несмотря на собственные экономические издержки. В обмен на нейтрализацию евро как потенциального конкурента доллара США европейские элиты получили возможность ускорить процесс федерализации и таким образом укрепить свою власть.
США согласились, поскольку более не рассматривали ЕС, оказавшийся в подчиненном положении, как потенциальную угрозу. Теперь для завершения этого процесса потребуются еще четыре года прокси-войны и не менее 400 миллиардов долларов США.
_____________
Андрей Корыбко — американский политолог, живущий в Москве, получивший ученую степень в МГИМО, специализирующийся на системном переходе к многополярности в глобальном масштабе. Он исследует взаимосвязь между большой стратегией США в Афроевразии, китайской инициативой “Один пояс, один путь”, взаимодополняющими геостратегическими балансирующими действиями России и Индии и гибридной войной.
Конец перевода