Любого, кто предсказывает финансовый крах ЕС, часто клеймят “российским пропагандистом”. Однако один трансатлантический американский аналитический центр написал именно об этом.
Quincy Institute for Responsible Statecraft (Институт ответственного государственного управления Куинси) — американский аналитический центр, который, пусть и не всегда поддерживает правительство США, но определённо не может считаться пророссийским. Я подчеркиваю этот факт, поскольку недавно этот центр выпустил статью, которую сразу же окрестили бы “российской пропагандой”, если бы её написал я.
В ней описывается то, о чем я постоянно говорю: Евросоюз и его государства-члены имеют чрезмерную задолженность и находятся в упадке, но это не мешает им брать на себя ещё больше оборонных расходов, что только усугубит уже существующие проблемы и, самое главное, повлечет за собой радикальное сокращение социального обеспечения.
Вы спросите, почему Институт Куинси теперь вдруг предупреждает об этом? Все просто: чтобы предупредить правительство Штатов о том, что европейцы, скорее всего, не смогут осуществить обещанное наращивание военной мощи, поскольку это приведет к беспорядкам и банкротству государств Европы.
Я перевел для вас статью.
Начало перевода:
Европе столкнется с восстаниями, обещая больше оружия, не имея денег
Франция может стать следующей костяшкой домино, которая упадет после того, как долговой кризис спровоцирует негативную реакцию на политику жесткой экономии.
Анатоль Ливен
Если бы нужно было создать классический рецепт политического кризиса, можно было бы легко это сделать, взяв сочетание стагнирующей экономики, огромного и растущего государственного долга, осознанной необходимости радикального увеличения военных расходов, миграционного кризиса, крайне непопулярного президента и правительства, не имеющих большинства в парламенте, а также растущих радикальных партий как справа, так и слева.
Другими словами: взять то, что происходит во Франции сегодня. И кризис во Франции — лишь часть растущего кризиса в Западной Европе в целом, имеющего серьёзные последствия для будущего трансатлантических отношений.
Последним потрясением для Франции стало заявление премьер-министра Франсуа Байру о том, что 8 сентября он проведёт парламентский вотум доверия своему плану сокращения бюджета на сумму 43,8 млрд евро (51,1 млрд долларов США), для решения проблемы дефицита бюджета Франции, составляющего 5,8% от ВВП. Это почти вдвое больше, чем установленный лимит в 3%, установленный для стран еврозоны, и самый высокий показатель в Европе после Греции и Италии, что приводит к уровню долга в 113% от ВВП. Экономический рост Франции в прошлом году составил всего 1,2%, а в этом году прогнозируется всего 0,6%.
План Байру включает заморозку социальных пособий, урезание пенсий, отмену двух национальных праздников, значительное сокращение количества государственных должностей и бессрочное повышение налогов для богатых. Единственная статья государственных расходов, которая увеличится, — это военные расходы. Именно обещание президента Макрона (в соответствии с обещанием европейских членов НАТО президенту Трампу) радикально увеличить военные расходы обострило финансовый кризис во Франции.
Это означает, что военный бюджет Франции увеличится с нынешних примерно 2% до 3,5%, плюс дополнительные 1,5% на “оборонные” расходы на инфраструктуру. В июле Макрон пообещал, что военный бюджет Франции достигнет 64 миллиардов евро к 2027 году, на три года раньше запланированного срока и вдвое больше уровня 2017 года. Он также пообещал, что это не приведёт к увеличению государственного долга. Теперь неблагодарная задача Байру — попытаться совместить эти два обещания.
Байру теперь занимает пост премьер-министра Франции, поскольку его предшественник Мишель Барнье был отстранён девять месяцев назад в результате вотума недоверия после того, как провёл бюджет на 2025 год чрезвычайным указом, несмотря на то, что не смог получить парламентского большинства для сокращения расходов. Это был первый случай с 1962 года, когда правительство было отстранено от власти в результате вотума недоверия.
Байру имеет все шансы стать вторым премьер-министром за год, отстраненным от власти подобным образом. На первый взгляд, его задача кажется невыполнимой. Рыхлая коалиция центристских партий, поддерживавших правительство, потерпела поражение на внеочередных выборах, назначенных Макроном летом 2024 года. Несмотря на электоральный альянс с левыми во втором туре, который позволил “Национальному объединению”, набравшему наибольшее количество голосов, встать на третью строку по количеству мест, у них всего 210 мест в Национальной ассамблее, в то время как праворадикальные националисты из “Национального объединения” и его союзников получили 142 места, а леворадикальный альянс “Новый народный фронт” – 180.
Обе группы заявили, что свергнут правительство, если оно будет придерживаться своего бюджетного плана. Социалисты решительно выступают против мер жёсткой экономии и поддерживают профсоюзы, которые объявили общенациональную забастовку 10 сентября, чтобы заблокировать принятие бюджета. Что касается Марин Ле Пен, лидера “Национального объединения”, то её дружелюбие к правительству вряд ли усилилось в результате судебного разбирательства, которое многие считают политически мотивированным и которое, если решение не будет отменено в апелляционном порядке, лишит её возможности баллотироваться на следующих президентских выборах.
Если правительство Байру падет, вероятно, будут назначены новые выборы; Наилучший расклад для премьер-министра может заключаться в том – и этого опасается одна из оппозиционных коалиций -, что французская общественность обвинит их в новом политическом кризисе, и если правительство будет готово отказаться от некоторых бюджетных сокращений или тихо снять обвинения против Ле Пен, одна из коалиций воздержится при вынесении вотума недоверия, что приведет к победе правительства.
Это, однако, далеко не гарантировано. Лидер радикальных социалистов Жан-Люк Меланшон уже заявил, что Макрон сам должен уйти в отставку в случае поражения правительства на новых выборах.
Последствия этого кризиса простираются далеко за пределы Франции. Байру предупредил, что если Франция не сократит свой долг, она рискует повторить судьбу Греции после финансового кризиса 2008 года, которая пережила годы рецессии и крайне суровые и крайне непопулярные меры жёсткой экономии, введённые ЕС по настоянию Германии в качестве условия предоставления финансовой помощи.
Однако то, что Брюссель сможет ввести такие меры жёсткой экономии во Франции, второй по величине экономике ЕС, кажется немыслимым. Смириться с экономическим спадом было бы политически более простым выбором. Более того, Германия, крупнейшая экономика ЕС, сама сталкивается с серьёзными бюджетными проблемами. Споры по бюджету привели к отставке последнего коалиционного правительства Германии.
Нынешняя коалиция христианских демократов и социал-демократов, несмотря на серьёзное недовольство фискальных консерваторов в ХДС, согласилась увеличить объём заимствований с 33 млрд евро в 2024 году до 81 млрд евро в этом году и до 126 млрд евро в 2029 году для финансирования удвоения военных расходов Германии и огромных (и крайне необходимых) инвестиций в инфраструктуру. Однако экономисты предупреждают, что без сокращения расходов на социальное обеспечение ситуация не будет устойчивой. Как и в других частях Европы, ситуацию в Германии усугубляют демографические проблемы, поскольку старение населения одновременно сокращает налоговую базу и создаёт мощное лобби против сокращения пенсий и здравоохранения.
Выборы в Германии в феврале прошлого года укрепили позиции правопопулистской партии “Альтернатива для Германии” (АдГ), которая, согласно опросам, сейчас близка к тому, чтобы обогнать христианских демократов и стать самой популярной партией страны. Если этот рост продолжится до следующих федеральных выборов в Германии в 2029 году, возможны два сценария: либо другие партии сохранят свой “брандмауэр”, сформировав постоянную, нестабильную и сильно раздробленную коалицию практически всех остальных партий против АдГ, либо этот “брандмауэр” рухнет, и в результате правительство Германии окажется правее, чем когда-либо с 1945 года.
В Великобритании лейбористское правительство Кира Стармера также крайне непопулярно. Оно пережило два унизительных бунта собственных депутатов, пытаясь сократить социальные расходы ради увеличения военных. В результате лейбористы потеряли многих избирателей, которые перешли на сторону новой левой партии. Госдолг страны составляет 103% ВВП и продолжает расти.
Как и во Франции и Германии, правопопулистская Партия Reform UK Найджела Фараджа переживает новый подъем в опросах общественного мнения и имеет реальные шансы сформировать следующее британское правительство.
Некоторые из этих радикальных партий, как правых, так и левых, например, “Альтернатива для Германии” в Германии и социалисты во Франции, открыто выступают против европейской военной помощи Украине и увеличения военных расходов. Другие, после российского вторжения, сплотились вокруг НАТО, но решительно выступают против создания европейских “сил перестраховки” для Украины. Все они считают, пусть и акцентируя разные вещи, что проблемы их стран носят преимущественно внутренний характер и не могут быть решены увеличением военных расходов.
Уроки для администрации Дональда Трампа таковы: во-первых, всегда скептически относиться к европейским обещаниям значительно увеличить военные расходы. Даже если нынешние правительства настроены серьёзно, это может быть просто за пределами их возможностей.
Во-вторых, следует проявлять осторожность и не оказывать слишком большого давления на европейские правительства. Политическая и экономическая стабильность Европы – давний и жизненно важный интерес Соединенных Штатов, гораздо более важный, чем точное определение границ Украины.
Наконец, следует быть еще более осторожным в вопросе создания или обеспечения европейских “сил перестраховки” для Украины. Без достаточных ресурсов и адекватной политической поддержки европейские планировщики этих сил не в состоянии гарантировать их самостоятельно.
_____________
Анатоль Ливен – директор Евразийской программы Института ответственного управления Куинси. Ранее он был профессором Джорджтаунского университета в Катаре и кафедры военных исследований Королевского колледжа в Лондоне.
Конец перевода